Открытие многочисленных писем подневольных работников в украинских архивах началось с семейной истории и тайны. Три сестры Строевы были депортированы в Германию в 1943 году из простой деревенской избы в Калиновке Макаровского района недалеко от Киева на принудительные работы на вагоностроительном заводе в Готе, Тюрингия. 

Семейная история историка

Открытие большого количества писем принудительных работников в архивах Украины началось с одной семейной истории и тайны. Три сестры Строевы в 1943 году были угнаны из простой селянской хаты села Калынивка Макаровского района, что неподалеку от Киева, в Германию для работы на вагоностроительном заводе в городе Гота в Тюрингии. 

Самая старшая, Нонна, 1922, вернулась после войны домой, но не прожила и полугода, умерев от туберкулеза, которым заразилась в Германии. Средняя, Тамара, 1925, из Германии не вернулась и никаких известий о ней не было. А Жозефина, 1927, прожила до 2000-х, но о своей принудительной работе и о пропавшей Тамаре не рассказывала никогда. Так бы никто и не узнал о судьбе одной из сестер, если бы не их двоюродный внук Виталий. 

Виталий Гедзь – профессиональный историк, специалист по Второй мировой войне, после того, как защитил кандидатскую диссертацию по оккупации Киева, услышал от бабушки: «Ты же специалист, поищи, может, что-то узнаешь о моих сестрах». И он стал искать. В одной монографии прочитал, что в архиве Киевской области хранятся письма «остарбайтеров». 

«До сих пор помню: фонд 4826, описание 1, дело 286. И первая пачка писем – из моего родного села Калынивка Макаровского района. Первое же письмо в самом верху стопки – письмо от той бабушки, которая не вернулась из Германии, Тамары, с фотографией трех сестер на работах» – рассказывает Виталий. – «Тамара писала, что у нее отношения с французом, что она планирует выйти замуж и уехать во Францию». 

Так семья впервые узнала о том, что сестра Тамара не погибла на принудительных работах и что, возможно, где-то во Франции у них есть родственники. 

Там же, в архиве, Виталий нашел фильтрационное дело другой сестры, Жозефины, и понял, почему она не хотела говорить о годах, проведенных в Германии. Каждые полгода до смерти Сталина в 1953 году ее вызывали на допрос и спрашивали о сестрах. 

Копию письма от Тамары Виталий привез маме. Ее реакция было неожиданно бурной: она плакала, рассматривая фотографии теток, двоих из которых она никогда не видела, вспоминала. А когда узнала, что в архиве есть еще десять писем из их села, сказала: «Я получила это письмо, а почему другие не должны получить?» Так Виталий стал разносить письма односельчанам. Письма от «остарбайтеров», пролежавшие в архивах более семидесяти лет. 

«ОСТАРБАЙТЕРЫ»

Национал-социалистическое «использование иностранцев» в 1939–1945 годах стало самым крупным в истории со времен рабства массовым использованием иностранцев в экономике отдельной страны.

На протяжении Второй мировой войны на территории нацистской Германии, ее союзников и на оккупированных ею землях работали около 13,5 миллионов человек из 26 стран Европы. Из них 4,5 миллиона были военнопленными, а 8,5 миллионов составляли гражданские работники и узники концентрационных лагерей. 

Самой многочисленной группой принудительных работников были жители оккупированных территорий СССР, которых и называли «остарбайтерами». Большинство из них были доставлены в Рейх с территории современной Украины с помощью жестокого принуждения в 1942-1944 годах.

Преимущественно «остарбайтеры» были очень молоды: им было в среднем 20-24 года, треть из них – те, кому не исполнилось и двадцати. Есть немало свидетельств о детях 13-14 лет, которых обозначали в списках рабочих как «трудоспособных».

«К ним относились, как к рабам и даже хуже», – рассказывает историк Татьяна Пастушенко. «Плохие условия проживания, недостаточное питание, тяжелая работа, катастрофическое санитарно-гигиеническое состояние в лагерях приводило к тому, что среди «работников с Востока» наблюдался самый высокий по сравнению с работниками из других стран уровень травматизма и смертности. Женщины часто подвергались сексуальному насилию».

Шансы на их выживание зависели от того, куда работник попадал: на государственное производство, где условия работы были самыми тяжелыми, или к бауэру, где было легче прокормиться.

После завершения боевых действий в Европе большинство принудительных работников с Востока находились в лагерях перемещенных лиц. Миллионы людей вместо того, чтобы получить медицинскую и материальную помощь, были вынуждены пройти политическую фильтрацию, которую проводили органы НКВД, НКГБ и контрразведки СМЕРШ. После такой проверки только 58% репатриантов вернулись в свои семьи. 19% были сразу же мобилизованы в Красную армию, 14% – в так называемые «трудовые батальоны», а 6,5% арестованы органами НКВД как враги народа.

В 1946 году Международный военный трибунал в Нюрнберге признал нацистскую практику принудительной работы иностранцев преступлением против человечности. 

Но пока существовал СССР так называемые «остарбайтеры» считались неблагонадежными. Поэтому многие из них молчали о своем прошлом. Радикальные перемены произошли в конце 1980-х годов, когда в прессе стали появляться статьи о бывших «остарбайтерах» и узниках концлагерей. Важную роль в ускорении этого процесса сыграли гуманитарные выплаты правительства ФРГ бывшим «остарбайтерам» и связанная с ними общественная дискуссия в украинском обществе. 

Как письма оказались в архивах?

В ноябре 1943 года советские войска освободили Киев и сразу же НКВД изъяло из почтовых отделений все письма из Германии. На всех отправленных из Германии письмах красовался нацистский герб или портрет Гитлера. Их проверяла нацистская цензура, что видно по густо закрашенным черным абзацам текста или по штампу с буквами Ab. 
Было приказано не доставлять их родственникам. В конце войны НКВД распорядилось передать эти письма прямо в мешках на тайное хранение в киевские архивы, чтобы со временем сжечь. 

Гриф «секретно» с писем был снят после перестройки. А в 2018 году закончился 75-летний срок грифа секретности и для Виталия Гедзя и других исследователей истории открылась возможность копировать и разносить письма адресатам или их наследникам. 

Из 50 000 недоставленных писем от принудительных работников в архиве Киевской области, Виталий доставил уже около 3000. Ему помогают сельские старосты, священники, библиотекари, учителя и просто волонтеры – они ищут родственников авторов писем. 

Многое сделано и многое еще предстоит сделать

  • 3 000

    из 50 000 недоставленных писем могут быть переданы за это время

Почтальон истории

Декабрь 2021 года Виталий садится в свою старенькую Kia и едет в соседнее село Небелыця. Аж у ворот хаты его встречает, волнуясь, Леся Кулинська, ждет своего письма. 

«Однажды мы были с Виталием на экскурсии во Львове, я показал ему фотографию мамы, которую ношу в кошельке. Позже он прислал список писем по нашему селу. – рассказывает Леся. – Я как глянула: а там фамилия моего деда, ему письмо есть от моей мамы Катерины Федоренко. У меня шок: как такое может быть? Тем более, что всех этих людей уже нет в живых». 

Леся рассматривает коротенькое письмо, читает его, а потом приглашает в дом и начинает вспоминать, показывать фотографии, рассказывать истории. Письмо она теперь будет хранить, как реликвию, для внуков. 

Самые памятные для Виталия встречи – с теми родственниками, которые очень хотят получить письмо и ждут его с нетерпением. Из 3000 писем, которые он уже успел раздать, пятеро людей получили письма, написанные ими же. 

«Я до сих пор под впечатлением от одной такой встрече в городе Яготын, куда я поехал, чтобы вручить письмо столетней Мариb Гаркавенко в ее день рождения. Собралась вся семья, знали, что мы приедем. «Ну прочитайте нам письмо». Я начинаю читать, женщина останавливает меня и слово в слово цитирует письмо, которое она написала 77 лет назад. Сын сказал, что она не помнит, что вчера делала, а письмо – слово в слово». 

Однажды среди писем Виталий нашел 25 писем от одного человека – Ковбущенко Нади. Это очень много, ведь в среднем в нацистской Германии принудительным работникам разрешалось писать одно письмо в две недели. 

Оказалось, что недошедшие письма стали причиной семейного разлада. После войны брат с сестрой так поконфликтовали, что даже не разговаривали друг с другом несколько лет. Брат укорял Надю в том, что она не писала и не интересовалась их судьбой. Она же утверждала, что писала. К сожалению, доказательство этому пришлось слишком поздно, когда ни брата, ни сестры уже нет на свете.  

Современность архивов

Виталий обратился во все областные архивы Украины и оказалось, что там тоже хранятся тысячи таких писем. По приблизительным подсчетам – всего около 200 тысяч. Они до конца не изучены и не систематизированы. 

В некоторых архивах Украины вместе с письмами принудительных работников хранятся и письма немецких солдат, которые нацистские войска не успели уничтожить при отступлении. Это точно такие же, застрявшие в пути, не дошедшие до адресатов письма. 

К работе подключаются другие историки, их цель – сделать так, чтобы все письма дошли адресатам. Пускай детям и внукам адресатов. Кроме того, Виталий с коллегами мечтает создать электронную базу принудительных работников, где бы хранилась вся информация из архивов с фотографиями, письмами и фильтрационными делами. 

«Когда смотришь в глаза людей, получивших письма из прошлого, – говорит Виталий Ґедзь, – понимаешь, что эта работа кому-то очень нужна. И пока она нужна, мы ее делаем». 

Виталий Гедзь

Когда смотришь в глаза людей, получивших письма из прошлого, – говорит Виталий Ґедзь, – понимаешь, что эта работа кому-то очень нужна. И пока она нужна, мы ее делаем.
Виталий Гедзь
историк
К просмотру списка